Если “Американская история ужасов” исследует зависимость как нечто, способное поглотить человека и управлять им, то “Больница Никербокер” — о том, как любая зависимость, будь это деньги или наркотики, всё более делает его самим собой. Подчеркивает стороны характера, которые превращают людей в тех, кто они есть на самом деле, — лжецов, убийц, трусов, слабаков. Выпячивает наружу человеческое нутро.
И выпятить его больше, чем в последнем эпизоде The Knick, было нельзя.
Стивен Содерберг на съёмочной площадке
Доктор Тэкери, который уже несколько недель страдал от болей в кишечнике, который потерял любимую женщину и который — и это, наверно, стало самым тяжёлым поражением, — нисколько не продвинулся в своих исследованиях алкогольной и наркотической зависимостей, решил провести операцию на самом себе.
Во-первых, чтобы в очередной раз напомнить врачебному сообществу о своём гении. Во-вторых, чтобы заткнуть за пояс доктора Зинберга, который считает, что будущее — за полной анестезией. После того, как умерла Эбби, Тэкери думает, что анестезия может убить и его. И в-третьих, он решает оперировать себя самостоятельно потому, что хочет вновь почувствовать себя способным работать в полную силу, вернуться к нормальной жизни.
Надо признать, весь сезон для доктора Тэкери был невыносимым: комбинации из наркотиков, бесконечные походы в бордели, одна неудачная операция за другой, потеря Берти как ученика, Элджернона как партнёра, потеря Эбби как последней надежды на счастье и покой. Неудивительно, что всё это привело к тому, что Джон собрал вокруг себя врачей Нью-Йорка, представителей прессы и весь персонал Никербокер, вколол по-старинке кокаин и предстал перед аудиторией в чём мать родила.
s2e1 — Ten Knots (16.10)
s2e2 — You’re No Rose (23.10)
s2e3 — The Best With The Best To Get The Best (30.10)
s2e4 — Wonderful Surprises (6.11)
s2e5 — Whiplash (13.11)
s2e6 — There Are Rules (20.11)
s2e7 — Williams And Walker (27.11)
s2e8 — Not Well At All (04.12)
s2e9 — Do You Remember Moon Flower? (11.12)
s2e10 — This Is All We Are (18.12)
Операция прошла неудачно: отрезать от самого себя куски и зашивать искромсанный кишечник, глядя в зеркало и находясь под кайфом, — задача, непосильная даже для такого выдающегося хирурга. Тэк умер там же, на операционном столе, профессионально отметив сужение периферического зрения и падение температуры тела. Берти, сверкнув белыми (как у Джона!) ботинками, попытался вколоть своему учителю адреналин, но вряд ли это что-то изменило.
Ведь если Джон Тэкери умер на самом деле, то финал “Больницы Никербокер” можно назвать не иначе, как идеальным.
Клайв Оуэн, рассказывая о своём персонаже, говорил, что сюжет, растянутый на два сезона, с самого начала казался завершённым. От стремительного развития к стремительному угасанию — в нём было всё. И определённо можно считать, что мы видели Тэка в последний раз, пусть канал и ведёт переговоры о третьем сезоне. Белые ботинки Берти, слова Элджернона о том, что его долг перед Джоном — продолжать исследования зависимости, несмотря на то, что всё, что осталось от этого исследования, — один сварливый алкоголик.
Всё говорит о том, что мастерски срежиссированный и написанный сезон закончился так, как должен был закончиться.
Никаких висящих в воздухе вопросов не осталось (если только Тэкери каким-то магическим образом не остался жив), хотя без пары удивительных признаний не обошлось. Но сериал не был бы собой, если бы в течение пятидесяти минут не ставил с ног на голову всё, что казалось таким стойким.
Например, в пожаре нового здания Никербокер виноват не рыжий таракан Герман Бэрроу, а сын погибшего Августа Робертсона собственной персоной. Выяснилось, что Генри не только был ответственным за приход в Нью-Йорк бубонной чумы, но и оказался способен на убийство отца ради того, чтобы сохранить деньги и продолжить бизнес. На каникулы он уезжает вместе с Люси — теперь уже не остаётся никаких сомнений, что пара подобралась идеально: он, скрытный и изворотливый, и она, лицемерная и жестокая. В этой Люси Элкинс не осталось ничего от той сестры, которая учила Джона Тэкери кататься на своём голубом велосипеде.
Корнелия, не сумев вынести знакомство с тёмной стороной брата, продала часть своих драгоценнностей и купила билет в Австралию — подальше от лживого брата, нелюбимого мужа и его страшного папаши.
Но ни смерть Джона, ни обман Генри, ни даже скоропалительный, без прощания с Элджерноном, отъезд Корнелии не стали таким ударом, как признание Томаса Клири.
Во-первых, водитель скорой помощи наконец позвал строптивую монашку замуж. Когда она отказала, он решил обратиться к её, пусть и бывшему, начальнику, — отправился прямиком в церковь. И там Томас — тот Томас, который весь сезон казался единственным искренним человеком на весь сериал, признался, что он подставил монахиню, рассказав полицейским о её подпольных абортах. Он намеренно лишил Гариетт всего, сделал так, чтоб у неё не осталось никакой поддержки, кроме него. И всё это — чтобы она вышла за него замуж.
И исповедь сработала — Гариетт приняла предложение Клири!
Сцена их завтрака, когда сияющая от счастья монашка садится перед Томом, а он видит на её пальце кольцо, могла бы оказаться самой нежной и обнадёживающей в эпизоде, да что там, во всём сезоне. Но она стала самой тревожной и неприятной.
Почти все персонажи “Больницы Никербокер” — тревожные и неприятные люди, сконцентрированные только на себе и не заботящиеся о судьбах тех, кто их окружает.
Джону было нужно признание собственной правоты, любой ценой.
Генри Робертсону любой ценой нужны были деньги, чтобы жизнь, к которой он привык, не заканчивалась.
Томасу Клири нужна была женщина, и ему было плевать, что эта женщина — монахиня.
Эверетт Гэллинджер, избавившись от сумасшедшей жены, тут же уложил в постель её родную сестру и теперь планирует поехать с ней в Европу, чтобы распространять идеи евгеники. Его первая остановка — сюрприз-сюрприз! — Германия.
Хотя один справедливый, не похожий на реальную жизнь финал у нас есть: Герман Бэрроу умрёт. Его подруга/проститутка всё-таки вынесла из борделя то, что не вяжется с жизнью в красивой квартире с видом на парк.
Бойтесь своих желаний, что ли.
